Журнал неактуальных событий

Довелось намедни встретить одну новость (изначально, кажется, от Гардиан) у двух известных российских блогеров, отозвавшихся на неё независимо друг от друга.

Замечу, оба — резко против Путина, и потому хоть в этом отношении — приличные люди.

Но первый — как бы идеалист, тяготеет к «прогрессивным» взглядам, с оптимизмом продвигает то, что в иных кругах принято называть «повесточкой», видя в том «нравственный прогресс».

Второй — напротив, типа, «тёртый калач», «человек военный», «повидал жизнь», и, в каком-то роде, наверное, косплеит космолётчика Зелёного из мультфильма «Тайна третьей планеты», только ещё мрачней и параноидальней.

И вот новость — в том, что всё больше европейцев, как бы взрослых, но c “ребёнком в душе», kidult, повадились покупать специальные мягкие игрушки для ношения на плече.

Вспомнился разговор с одним юным другом и коллегой, где-то двухлетней давности.

«Ну что за слякоть всё же, прости господи!» - воскликнул он тогда, имея в виду довольно известный портал российских правозащитников, к тому времени, конечно, уже объявленный «экстремистами» и «иноагентами» всех мастей и выдавленный в Европу.

«Вот что толку, - говорил мой юный друг, - вечно хныкаться на своём сайте, как этот ужасный кровожадный режим обижает вас своим беспределом, и как суды выносят решения одно другого «средневековей»!»

Пожимаю плечами: «А ты бы чего от них хотел?»

Помню, в школе, ещё в весьма такой средней школе, классе в пятом, учительница так нам объясняла происхождение слова «немец».

«Когда наши предки впервые столкнулись с германцами, то, не понимая их языка, считали, что те — просто мычат, как немые. Вот и стали называть их «немцами».

Чуть позже я узнал, что это — не «народная лингвистика», а, в общем-то, вполне официальная теория появления словесной пары «немцы — славяне», вроде бы доминирующая в науке до сих пор.

Давеча я отметил, что предполагаемая некоторыми маститыми пушкинистами аллюзия на басню Крылова про осла в первых строках Евгения Онегина — мне лично не кажется очень вероятной.

То есть, я признаю, что в те времена употребимым было выражение «самых честных правил», но, думается, Крылов и Пушкин использовали его (для осла и дяди, соответственно) независимо друг от друга, без каких-либо намёков, которые, честно, и не кажутся ни остроумными, ни логичными.

И тут вспомнилось, что как-то довелось обсуждать этот вопрос ещё на филфаке, на пьянке с одногрупниками. И хотя мы были, вообще-то, не «славистами», а «романо-германцами», но одна барышня решила козырнуть познаниями в родной словесности.

Поставила мне на вид: «Да ты вообще всё неправильно понимаешь! На самом деле выражение «уважать себя заставил» - это тогда был эвфемизм вроде «приказал долго жить». С тем же смыслом. То есть, дядя уже умер».

Давеча я затронул тему «надобности» высшего образования, особенно гуманитарного, особенно филологического, и выразил недоумение от того, что ему себя подвергают люди, которые, очевидно, не так уж любят читать книжки — так чего себя мучают, зачем тратят время? Могли бы чем-то куда более приятным для себя и продуктивным заняться.

Но сам я, чего не скрываю, чего и не стесняюсь, всё же тусил некоторое время на филфаке и не считаю это время «потерянным».

Да не, это было прикольно — но, видимо, потому, что я-то как раз люблю книжки.

И тут говорят: «Но чтобы полюбить книжки — нужно понимать, о чём они, нужно знать тонкие культурные нюансы, а для этого — надо слушаться профессоров».

Мне же вспоминается восьмой, кажется, класс школы — когда проходили Онегина.

Что-то держится у меня «литературоведческое» настроение. Ну потому что в политике — ничего особо интересного не происходит (во всяком случае, ничего такого, что уместно было бы выносить на публику).

Вспоминая беседы с виконтом Алексеем Артёмовичем о «Мастере», вспомнил и ещё один забавный момент.

Хотя с первого прочтения, в 12 лет, он принял «Мастера» несколько «в штыки» (будучи изначально расположен «ниспровергать навязываемые величия»), но потом проникся. И не только перечитывал, но и — решил углубиться в «сатанинскую» тему, нырнуть туда, откуда, во многом, у «Мастера» растут ноги (не меньше половины ног, надо полагать).

Взялся за «Фауста», где-то лет в шестнадцать.

И потом поделился впечатлением.